Integrative Psychotherapy Articles
German
English
Spanish
French
Italian
Portuguese
Russian
Психологические функции,
потребности в отношениях,
и анализ переноса:
психотерапия обсессии.
Ричард Г. Эрскин
Перевод Елены Минаевой
Краткий обзор
Исследование терапевтического случая, опубликованное Харгаден в статье «Нет Лекарства от Любви: Психотерапия Эротического Переноса» (“There Ain’t No Cure for Love1: The Psychotherapy of an Erotic Transference,” Hargaden, 2001), дало клинический материал для рассмотрения эротического переноса как обсессии. Обсессии, повторяющиеся фантазии, ригидные поведенческие паттерны, привычные чувства – все эти механизмы формируются у человека для выполнения важных психологических функций. В терапии-в-отношениях и феноменологическом исследовании, терапевт помогает клиенту осознать свои потребности в отношениях, оценить роль внутрипсихических функции обсессии, перенести эти функции в терапевтические отношения и вовлечь значимых людей в межличностный контакт. Рассмотрены четыре примера психологических функций: предсказуемость, идентичность, последовательность (целостность) и стабильность. Описаны различные формы переноса в терминах потребностей в отношениях, и рассмотрено, каким образом терапевтические отношения могут быть полезны в лечении обсессий.
____________________________________________________________
1. Вероятно, отсылка к песне Leonard Cohen «Ain't no cure for love» (прим перев.)
|
There ain't no cure for love
|
Нет лекарства от любви
|
Статья Хелены Харгаден (2001) «Нет Лекарства от Любви: Психотерапия Эротического Переноса» - пример мастерской работы психотерапевта в глубинном психотерапевтическом процессе. В своей статье Харгаден не только описывает эмоциональные фиксации клиента, яркие фантазии и последующий перенос, но также живо рассказывает о своем контрпереносе. Она тоже ощутила идеализацию любовного объекта клиента, эротическую увлекательность рассказов клиента, и нашла способ с пользой проработать щ родительский контрпереносный ответ.
Хотя современная психоаналитическая литература приводит достаточно много клиентских случаев, описания клинического материала обычно основываются на собирательных профилях, которые кажутся карикатурой на человека или на рассматриваемую проблему. В итоге, мы можем только догадываться, что в действительности делали наши коллеги с клиентами. Записи гештальт-терапии и интегративной терапии дают некоторые примеры дословных протоколов, но в психоаналитической литературе подробно описанные случаи или оригинальные транскрипты публикуются редко. Литература по транзактному анализу также не предоставляет в полной мере описания терапевтической борьбы, клинических методов и путей исправления терапевтических неудач, которые являются частью ежедневной работы терапевтов, работающих в клиническом транзактном анализе.
Таким образом, предлагая свою работу для критического анализа, Харгаден расширяет наше понимание клинического процесса переноса, контрпереноса и терапевтического разрешения. Такой профессиональный диалог дает нам возможность обменяться теоретическими концепциями, участвовать в важном обсуждении терапевтического процесса и прийти к новому пониманию клинической вовлеченности.
Легко критиковать работу терапевта, в которой терапия оказывается зажатой в рамки узкого теоретического видения терапевта, или приводит к укреплению сценарных убеждений клиента, или демонстрирует недостатки вследствие неспособности терапевта признать и исправить терапевтические ошибки. Гораздо труднее критиковать терапию, которая признает природную ценность клиента, уважительно способствует смягчению защит клиента и ведет к трансформации и интеграции фрагментированных частей Я (self) клиента.
Безусловно, можно раскритиковать любой подход или метод, использованный терапевтом, если коллега или супервизор рассматривает клиническую работу с позиций другого теоретического подхода или другой точки зрения, чем те, которые использовал в работе терапевт. В этой статье я поделюсь своими текущими представлениями в надежде, что они вызовут живую дискуссию и расширят наше общее знание о психотерапевтической теории и методах. Я остановлюсь на разборе специфических терапевтических концепций, как я мог бы сделать в ходе супервизии с опытным терапевтом: «Цель супервизии с психотерапевтом высокой квалификации–развитие терапевтом своих возможностей интегрировать множественные теоретические фрагменты и выбрать палитру планов лечения, основанных на наблюдении и гипотезах о конкретном клиенте» (Erskine 1982/1997b, p. 223).
В реальной супервизии, исследование точки зрения терапевта, обсуждение концепций и дальнейшее обучение вплетены в диалог. Кроме того, ответственное коллегиальное рецензирование исследует аргументацию терапевта, одобряет или подвергает сомнению гипотезы терапевта и дает альтернативные точки зрения, которые укрепляют профессиональный диалог и направления будущей клинической работы.
Психологические функции
Я полагаю, что исследование случая Харгаден – это рассказ об успешном лечении обсессии. Безусловно, там представлено много материала для развития дискуссии об эротическом переносе, нарциссизме, аспектах контрпереноса и терапевтических методах. Каждая из этих тем могла бы привести к захватывающей и полезной дискуссии. Однако, я остановлюсь на психологических функциях и потребностях в отношении, которые лежат в основе и проявляются в повторяющимся фантазировании, а также на использовании терапевтических отношений в лечении обсессии.
В описанном случае, клиент Ноэль был одержим Анной, женщиной с которой он был поверхностно знаком. Поскольку Ноэль постоянно фантазировал об Анне, мы можем заключить, что Анна выполняла ряд психологических функций в его жизни. Он описывал свою Анну как чувствительную, сердечную, яркую и мудрую женщину. Фактически, именно она предложила обратиться к терапии.
Анна являлась для Ноэля психическим образованием – внутренним образом другого, self объектом (selfobject (Kohut, 1977), который привносил интеллект, созидательность и глубокое терапевтическое понимание. Харгаден обращалась к психологическим функциям, которые выполняла иллюзия Анны, когда она описывала, как Ноэль привносит Анну в разговор, если в какой-то момент почувствует угрозу.
Любовь и тяга Ноэля к Анне, вероятно, отражали стремление к безопасной привязанности. Его привязанность к матери, возможно, была разрушена «ее предательством», тем, что она использовала отцовское «насилие как средство контроля детей» и предполагаемой депрессией матери, развившейся после рождения мертворожденной сестры незадолго до его зачатия. Тяга Ноэля к Анне и повторяющиеся фантазии о ней выполняли функции стабильности, последовательность (целостности), идентичности и предсказуемости. В здоровом развитии, эти психологические функции реализуются в отношениях, в которых присутствует безопасная привязанность (Erskine, Moursund, & Trautmann, 1999).
Обсессии, повторяющиеся фантазии, ригидные поведенческие паттерны и чувства, ставшие привычными, – все эти механизмы формируются индивидуумом, так как они выполняют важные психологические функции. В эффективной психотерапии сначала необходимо, чтобы клиент опознал, какие функции выполняют повторяющееся поведение, чувствование или фантазии, признал бы их ценность, и лишь потом может стартовать процесс изменений и устойчивого роста. Чтобы изменения были стабильными, важно, чтобы психологические функции, выполняемые обсессией, фантазированием или привычными чувствами, были бы перенесены в реальные взаимоотношения. В жизни маленького ребенка естественный путь для реализации эти психологические функции - отношения.
В результате неудач в отношениях и прерывания межличностного контакта, функции интернализируются, приобретают защитные функции и присоединяются к внутрипсихическим явлениям, таким, как обсессивные мысли или чувства, потребность в компульсивном поведении или повторяющихся фантазиях.
Предсказуемость: Подчиняясь биологическому императиву, человеческие существа обладают внутренней потребностью стремиться к структуре и предсказуемости (Berne, 1963, 1966). Когда тяга к отношениям не реализуется, неудача в отношениях часто компенсируется усилением попыток индивидуума структурировать опыт, что и означает придать смысл и сформировать предсказуемость (Erskine, 1997c). Таким образом, повторяемость, компульсии, обсессии, сценарные верования, привычные чувства или поведенческие паттерны и переносы – все они могут рассматриваться как повторяющиеся попытки компенсировать сбои в отношениях за счет формирования структуры.
Как описано в разборе случая Харгаден, обсессивное фантазирование Ноэля об Анне выполняло для него психологическую функцию предсказуемости. С Анной он мог стремиться к безопасной привязанности, к любящим отношениям с чувствительной душой, которая обладала бы мягким сердцем, была бы яркой, мудрой и понимающей. Одновременно, фантазируя об Анне, он предполагал отсутствие отношений или даже отвержение со стороны Анны – воспроизведение с Анной нарушенной привязанности к матери. Ноэль говорил об Анне в терапии, однако, из текста описания следует, что он не обращался к Анне напрямую. Он не добивался ее расположения и не говорил о своей любви, хотя в терапии рассказывал что хочет этого. Тем, что он не разговаривал с Анной и не делился своими чувствами с ней, он пассивно формировал «отсутствие отношений» или, возможно, в своих фантазиях даже отвержение. Однако, фантазируя, он был активным и ответственным за прогнозирование отвержения или за отсутствие отношений.
Идентичность : Ноэль выражал свою уникальную идентичность в своих фантазиях об Анне. Это была идентичность кого-то, стремящегося к мягкосердечному партнеру, и в то же время бессознательно ожидающего, что он будет отвергнут – отсюда конфликт между стремлением к любви Анны и отсутствием коммуникации с ней. « Вот он, Я!» - это ощущение в большей степени аффективное и психологическое, чем когнитивное. Ощущение, которому не хватает слов, поскольку происхождение идентичности может быть не доступно для осознания. Каждая фантазия об Анне выражала бессознательную идентичности Ноэля – его жизненный сценарий. Эта архаичная идентичность проявлялась больше в фантазиях, в отличии от постоянно меняющейся идентичности, проявляющейся в активных, спонтанных и аутентичных взаимоотношениях. Строя фантазии об Анне, Ноэль не пытался опробовать новые пути бытия в мире – непрерывно развивающееся ощущение «кто Я есть» и непрерывное открытие другого.
Последовательность : Фантазируя об Анне, Ноэль сформировал психологическую преемственность, целостность с прошлым. Если бы он открылся Анне и заявил о своей любви, скорее всего, произошло бы что-то драматичное. Она могла ответить на чувства, и тем самым позволила бы сравнить его текущий опыт с эмоциональным воспоминаниям о безответным стремлением к любви в прошлом. Возможно, он бы погрузился в фантазии о любви, которую не получил будучи ребенком, и снова ощутил бы боль (Erskine, 1993/1997a). Или, если бы Ноэль вошел в контакт с Анной в реальности, она, возможно, не захотела бы любовных отношений с ним, и это также могло бы всколыхнуть эмоциональную память о прошлом отторжении, проявленном в использовании матерью отцовского насилия и / или ее депрессии.
Стабильность: Обсессивные фантазии о том, что могло бы произойти, – это попытка оставаться в психологической стабильности и состоянии заземления. Это ложное чувство проживания текущего момента, прерывание движения к полным воспоминанием ранних эмоциональных опытов и движения к терапевтической исцеляющей регрессии. Неинтегрированные ранние эмоциональные переживания бессознательно воспроизводятся в фантазиях. Боль, отторжение, отвержение или, возможно, насилие, через фантазии проецируются на настоящие или будущие отношения, и таким образом позволяют избежать полной регрессии, способ пребывать наполовину - внутри, наполовину - вне.
Регрессия, пройденная в чувствительных, заботливых терапевтических отношениях излечивает и дает толчок к росту. Она дает шанс прожить исцеляющий опыт. Однако, люди боятся того затопляющего потока эмоций, который часто поднимается в регрессии, и, в безуспешной попытке стабилизировать себя, ищут спасения в обсессии и психологических защитах. Тем не менее, даже при активации таких защитных и стабилизирующих маневров, тяга к исцелению всегда есть. Следовательно, перенос и обсессии являются выражением одновременно повторяющейся нужды в отношениях, и защиты от уязвимости регрессии.
В глубоком процессе работы с обсессией важно выявить истоки и внутрипсихические функции повторяющегося фантазирования, валидировать то, что эти функции помогают клиенту поддерживать психологический гомеостаз. Психологические функции, отмеченные в данной стате, – предсказуемость, идентичность, преемственность и стабильность, – это только четыре из числа таких функций. Многие клиенты, кто заперт в своем жизненном сценарии и используют повторяющееся фантазирование как средство достижения гомеостаза, могут также использовать и другие психологические функции. Компенсация, возмещение, эффективность, целостность и триумф – вот примеры других психологических функций, используемых для формирования обсессий. Психотерапия обсессий сложна из-за многочисленных и постоянно подпитываемых интрапсихических функций. Чтобы понять уникальную комбинацию интрапсихических функций клиента, необходимо уважительное и терпеливое исследование его феноменологического опыта.
Потребности в отношениях и перенос.
С клинической точки зрения, перенос является одновременно бессознательным повторением прошлого и бессознательным запросом на терапевтически необходимые отношения в настоящем. (S. Stern, 1994). Перенос – активный инструмент, посредством которого клиент может сообщить о своем прошлом. Он открывает пренебрежение, травмы, потребности, которые были проигнорированы в процессе взросления, а так же защиты, созданные, чтобы скомпенсировать недостаточность удовлетворения потребностей. В бессознательном воспроизведении детского опыта содержится также запрет на полное воспоминание. В то время как все эти инструменты воспроизводят реплики предыдущих взаимоотношений, часто в закодированном виде, в перенос также встраиваются терапевтически необходимые в настоящий момент отношения, желание удовлетворить потребности в отношениях и достичь интимности в отношениях (Erskine, 1991/1997d)..
Вероятно, для лучшего понимания формирования сценариев и переноса, полезно вспомнить об идеях Боулби (1969, 1973, 1980) о раннем бондинге и необходимости «безопасной основы», психологической значимости нарушений в ранних привязанностях и самих психологических привязанностях, формирующих висцеральное и эмоциональное ядро, из которого произрастает весь опыт взаимоотношений.
Сенситивность Харгаден к повторяющимся и необходимым Ноэлю взаимоотношениям отражена в ее словах « Я хотела баюкать его на руках, положить его в люльку и взять его на каникулы с нами. Я также чувствовала желание превратить это в шутку, возможно, в садистской манере его отца. Вместо реализации этого, я легко смогла выразить нежность по отношению к нему и объяснить его потребность в объятиях и любви без стыжения или отыгрывания этих действий».
Перенос в повседневной жизни может проявиться в дружеских или любовных взаимоотношениях, например, с детьми или даже на работе. Он также отражает повторение прошлых взаимоотношений и бессознательное желание, чтобы другой в настоящий момент исправил неудачи прошлого. В случае, представленном Харгаден, перенос Ноэля на Анну, представленный в контексте правдоподобных реальных отношений, содержит многочисленные важные переносные идеализации ее качеств. Его идеализация явилась столь неотразимой, что даже Харгаден была очарована образом Анны.
В начале изучения материала, я предположил, что любовь Ноэля к Анне будет перенесена на Харгаден в какой-либо эротической форме. По мере того, как я читал, на память пришло, как Кохут (Kohut, 1971, 1977) описывает идеализацию как один из признаков патологического нарциссизма. Хотя он отнес отзеркаливание, слияние и идеализацию к переносному проявлению патологического нарциссизма, он также попытался провести различие между неудовлетворенными потребностями в отношениях или развитии, и классическим понятием переноса, основанным на модели вытеснения в психоанализе. Однако, его методы оставались психоаналитическими и не смогли в полной мере использовать модель отношений.
Можно найти аргументы в пользу заключения о нарциссизме Ноэля: его провокативная поза, когда он сидел в шортах, рассказывая о своих сексуальных подвигах, его эгоцентризм, очевидная недостаточность интимного контакта, попытки нарушить расписание терапевта. Однако, по мере разворачивания истории Ноэля, становилось ясно, что его идеалистический перенос на Анну гораздо полезнее рассматривать не с точки зрения патологии (нарциссизм), а как то, что его идеализированная любовь явилась выражением потребности в отношениях маленького мальчика в защите, безопасности и валидации (Erskine, Moursund, & Trautmann, 1999; Erskine & Trautmann, 1996).
Если бы я был клиническим супервизором Харгаден в ранней фазе терапии Ноэля, мы бы говорили о потребностях Ноэля в отношениях и как они бессознательно раскрывались в его общем поведении: в начале в историях, которые он рассказывал об Анне, позже в истории о его родителях и, что важно, в контрпереносном ответе Харгаден.
Контрперенос традиционно рассматривается как незакрытое прошлое психотерапевта (Racker, 1968). Однако, в концепции терапии-в-отношениях, контрперенос обращается к чувствам, образам, фантазиям и реакциям, которые психологически здоровый терапевт ощущает как свою уникальную реакцию на бессознательное взаимодействие с конкретным клиентом (Bollas, 1979).
Как супервизор, я бы предложил Харгаден быть чувствительной к ее собственным эмоциям и фантазиям как к возможному отблеску потребностей Ноэля в отношениях. Я бы вновь и вновь задавал вопросы о ее чувствах и фантазиях как отражению бессознательного сообщения Ноэля о его травмах, потребностях в отношениях и психологических функциях его обсессий. Контрпереносные реакции Харгаден так же идеализировали Анну, что, возможно, свидетельствовало о том, насколько сильно Ноэль нуждался в защите стабильной, постоянной и эффективно защищающей личности. Ее чувства заботы по отношению к нему и ее безоценочный отклик выстроили фундамент для ответа на потребность Ноэля в безопасности. Она выражала симпатию и признание, необходимые условия для сонастроенности к аффектам, уровню развития функционирования и потребностей в отношениях.
Настроенность на потребность в безопасности диктует терапевту быть чувствительным к важности этой особенной потребности и вести себя эмоционально и поведенчески таким образом, чтобы обеспечивать безопасность в отношении. Это включает уважительные транзакции без стыжения, напротив, сохраняющие и подчеркивающие ценность индивидуума. Оно создает опыт, в котором его или ее потребности и чувства признаются естественными и присущими человеку. Безопасность – это чувство быть ценным и, одновременно, быть в гармонии с другим человеком. В моей воображаемой супервизии Харгаден, аспекты безопасности терапии с Ноэлем получили бы весьма немного внимания, поскольку в этой области Харгаден кажется очень чувствительной.
Ранее в работе я бы сфокусировался на бессознательном сообщении о потребности в защите, что проявилось в идеализации Анны Ноэлем. Идеализация – это выражение поиска защиты, защиты в раннем детстве от эмоционального и физического столкновения со старшими людьми. Будучи манифестированной в психотерапии, подобная идеализация является бессознательным поиском защиты от контролирующего и унижающего интроецированного Родительского эго-состояния и, как результат, внутрипсихического конфликта. Она также может выражать поиск защиты в форме сдерживания эскалации аффекта или фантазии или безопасного установления границ. Так же, как маленькие дети ищут взрослых для руководства и защиты, так же и Ноэль искал кого-то, кто мог быть сильным, ответственным и защищающим. Вероятно, он искал защиту, которая его мать не смогла ему дать, когда отец бил его.
Дополнительно, преемственность, устойчивость и надежность стабильной матери, возможно, была утеряна во время депрессии после рождения сестры Ноэля. D. N. Stern (1985) пишет о важности материнского чувства жизнеспособности для формирования младенческого чувства self. Если такая материнская жизнеспособность отсутствует, как это часто бывает при депрессии матери, результатом бывает эмоциональное отстранение, недостаточность безопасности и защиты. Ноэль описывает Анну как сильную, страстную и женственную. Это - не описание его самого, как предположила Харгаден, но описание того, что отсутствовало в отношениях Ноэля с его матерью и, следовательно, что необходимо в психотерапевтических отношениях. Я полагаю, что важным терапевтическим элементом, который Харгаден дала Ноэлю, были ее сонастроенность, вовлеченность и защищенность.
Отказ Харгаден быть вовлеченной в дружеские или эротические отношения с Ноэлем, также явилось терапевтическим ответом. Он нуждался в том, чтобы находиться рядом с кем-то стабильным, чутким и надежным, дружба не могла бы предоставить необходимую защиту. То, что Харгаден настояла на отношениях в структуре терапии, дало защищенность, которую смог запомнить Ноэль.
В те моменты, когда Харгаден в достаточной мере отвечала на потребность Ноэля в валидации, он мог больше чувствовать, что она дает стабильность, чуткость и защиту. Напротив, в тех случаях, когда она не достаточно валидировала Ноэля, он обращался в разговоре к образу Анны как к образцу валидации и защиты. Поскольку Харгаден весьма компетентна в валидации и признании, на супервизии я бы не тратил много времени на обсуждение различных терапевтических ответов на потребность в валидации. Скорее, мы бы исследовали неизбежные терапевтические неудачи в обеспечении безупречной валидации и необходимых поправок для восстановления контакта-в-отношениях (Erskine, Moursund, & Trautmann, 1999). (Для ценной дискуссии концепции «Неудачи в Терапевтических Отношениях: Неизбежны И Необходимы?» см Guistolise [1996]).
Неудачи Харгаден валидировать или подтвердить Ноэлю его чувство значимости в отношениях, пробудили в нем закрепленную в раннем детстве потребность зависеть
от стабильной фигуры, и тогда ощущать безопасность, валидацию и защиту. Привнесение Анны в беседу в такие моменты служило бессознательным примером того,
как это делать правильно. В ответ на потребность Ноэля получать признание основываясь на индивидуальном опыт другого человека, Харгаден разделила с ним
удовольствие от сходного чувства юмора, искусства, литературы и политической чуткости и, возможно, от очарованностью Анной. Если бы Харгаден ответила на
потребность Ноэля разделить опыт в поведенческом ключе, например, встречаться в социальном окружении или даже рассказывать ему об ее сексуальных фантазиях,
она бы придала слишком большое значение этой потребности (возможно действуя из собственных желаний) и упустила бы центральную важность обеспечить и
валидацию, и защиту клиенту, чье Детское эго-состояние было активно и ценно.
Даже делясь своим индивидуальным опытом в ответ на текущие потребности клиента в отношениях, важно, чтобы терапевт оставлял в внимании фиксированные потребности в отношениях травматизированного ребенка. Фиксированные архаичные потребности либо отыгрываются в переносе, либо проявляются в фантазиях. Бессознательное поведение и / или выражение этих потребностей в фантазиях требует соответствующего терапевтического ответа, такого, который может быть сфокусирован на выражение безопасности, валидации, защиты или инициативы, в то же время отвечая на потребность чувствовать, что другой, с его персональным опытом, одобряет человека.
Ноэль делал попытки оказывать влияние на Харгаден – выражал желание получить дополнительные сессии во время каникул, встретиться где-то в другом месте, не в комнате для терапии. Безусловно, у него была потребность оказать влияние на другого человека, но в том, как Ноэль выражал эту потребность, терапевт мог бы пропустить потребность в получении защиты, если бы позволил отношениям перейти на социальный уровень. Любой ребенок, который имел опыт пренебрежения, отвержения и/ или физического насилия вырастет с интенсивной потребностью в оказании влияния на других –требовать в той или иной форме от других « будь со мной», «быть чувствительным ко мне», «не рань меня». Часто эта потребность отыгрывается вовне в форме самого видимого предъявления и/или принимает другие формы, затеняющие иные важные потребности (например, в безопасности, защите, самоидентификации и т.п.). Именно таким был запрос Ноэля, чтобы они с Харгаден встречались вне терапии.
Харгаден показала, что присутствие Ноэля и его рассказ о жизни влияют на нее, путем внесение интерпретации о психологическом влиянии умершей сестры Ноэля и тем, какой депрессивный эффект это оказало на мать Ноэля. Интерпретация обладает преобразующим воздействием (Kohut, 1977). Дело не обязательно в точности интерпретации, но в демонстрации того, что терапевт думает о нем или о ней, что терапевт принимает историю серьезно и вносит вклад в благополучие клиента. Точность интерпретации не обязательно терапевтически важна. Частично точная интерпретация оставляет клиенту пространство поправить терапевта, тем самым создает возможность внести следующий вклад. Однако, интерпретации, которые точно отражают потребность клиента или опыт, выражают настроенность и вовлеченность, которые строят и укрепляют терапевтические отношения.
Потребность Ноэля выражать любовь проявлялась в его привязанности к Анне. Анне, которая в фантазии давала и валидацию, и защиту. Сегодняшняя потребность Ноэля выражать любовь манифестировалась в формировании зрелой активной увлеченности доступным партнером.
Заключение.
Я с большим удовольствием изучил представленный Харгаден случай и оценил ее глубокую профессиональную проницательность. Однако, я не согласен с одним из ее заключений: « Вследствие того, что Ноэль не получил от меня удовлетворения своей потребности, Ноэль был настолько фрустрирован, что ушел от фантазий к попытке удовлетворить свои потребности более реалистичным путем». Я оцениваю ситуацию иначе: именно из-за того, что у Ноэля были архаические и текущие потребности в отношениях, и они были терапевтически удовлетворены Харгаден, он смог вовлечься в отношения с другой женщиной. Благодаря настроенности и вовлеченности Харгаден, Ноэль смог реализовать психологические функции предсказуемости, идентичности, преемственности и стабильности в терапевтических отношениях, и тем самым установить безопасный фундамент, на котором можно выстраивать зрелые отношения.
Обсессия Ноэля с Анной давала мнимое удовлетворение потребностей в отношениях в настоящем, одновременно удерживая под влиянием серьезных неудач в отношениях в детстве. Фантазии об Анне служили бессознательному раскрытию того, что было терапевтически необходимо: чувствительность, мягкосердечие, яркая и мудрая личность. Так Ноэль бессознательно давал понять Харгаден о необходимых ему терапевтических отношениях. Предоставив Ноэлю терапевтическое постоянство, этическую ответственность, чуткую заботливость, терапевтические отношения дали ему возможность ослабить свои защиты, получить терапевтический ответ на архаические и текущие психологические потребности и перенести психологические функции, заключенные в обсессии, на терапевтические отношения. Таким образом, психотерапия Харгаден дала защищающую безопасную основу для здоровых зрелых отношений с другим человеком. Его исцеление произошло в терапевтических отношениях с Харгаден.
Richard G. Erskine, Ph.D., is the training director at the Institute for Integrative Psychotherapy in New York and visiting professor of psychotherapy, University of Derby, United Kingdom. Please send reprint requests to him at 500 East 85th St., New York, New York, 10028, U.S.A. Email and website: IntegrativeTherapy.com .
REFERENCES
Berne, E. (1963). The structure and dynamics of organizations and groups. New York: Grove Press.
Berne, E. (1966). Principles of group treatment. New York: Grove Press.
Bollas, C. (1979). The transformational object. International Journal of Psychoanalysis, 60, 97-107.
Bowlby, J. (1969). Attachment. Volume I of Attachment and loss. New York: Basic Books.
Bowlby, J. (1973). Separation: Anxiety and anger. Volume II of Attachment and loss.New York: Basic Books.
Bowlby, J. (1980). Loss: Sadness and depression. Volume III of Attachment and loss.New York: Basic Books.
Erskine, R. G. (1997a). Inquiry, attunement, and involvement in the psychotherapy of dissociation. In R. G. Erskine, Theories and methods of an integrative transactional analysis: A volume of selected articles (pp. 37- 45). San Francisco: TA Press. (Original work published 1993)
Erskine, R. G. (1997b). Supervision of psychotherapy: Models for professional development. In R. G. Erskine, Theories and methods of an integrative transactional analysis: A volume of selected articles (pp. 217-226). San Francisco: TA Press. (Original work published 1982)
Erskine, R. G. (1997c). The therapeutic relationship: Integrating motivation and personality theories. In R. G. Erskine, Theories and methods of an integrative transactional analysis: A volume of selected articles (pp. 7-19). San Francisco: TA Press.
Erskine, R. G. (1997d). Transference and transactions: Critique from an intrapsychic and integrative perspective. In R. G. Erskine, Theories and methods of an integrative transactional analysis: A volume of selected articles (pp. 129-146). San Francisco: TA Press. (Original work published 1991)
Erskine, R. G., Moursund, J. P., & Trautmann, R. L. (1999). Beyond empathy: A theory of contact-in-relationship. Philadelphia: Brunner/Mazel.
Erskine, R. G., & Trautmann, R. L. (1996). Methods of an integrative psychotherapy.Transactional Analysis Journal, 26, 316-328.
Guistolise, P. G. (1996). Failures in the therapeutic relationship: Inevitable andnecessary? Transactional Analysis Journal, 26, 284-288.
Hargaden, H. (2001). There ain’t no cure for love: The psychotherapy of an erotic transference. Transactional Analysis Journal, 31, 213-219.
Kohut, H. (1971). The analysis of the self: A systematic approach to the psychoanalytic treatment of narcissistic personality disorder. New York: International Universities Press.
Kohut, H. (1977) The restoration of the self. New York: International Universities Press.
Racker, M. (1968). Transference and countertransference. New York: International Universities Press.
Stern, D. N. (1985). The interpersonal world of the infant: A view from psychoanalysis and developmental psychology. New York: Basic Books.
Stern, S. (1994). Needed relationships and repeated relationships: An integrated relational perspective. Psychoanalytic Dialogues, 4 (3), 317-345.
Автор благодарит членов супервизионной группы утра среды в Institute for Integrative Psychotherapy, New York, и членов Семинара по Лечению Обсессий , спонсированных Vancouver Institute for Integrative Psychotherapy, Vancouver, British Columbia, Canada. Их комментарии были ценными для развития и доработки теории интегративной психотерапии и лечения обсессий и повторяющихся фантазий.
Статья была впервые опубликована в Transactional Analysis Journal, Vol. 31, No. 4, pp. 220-226. Перепечатана с разрешения ITAA